Власти Свердловской области перераспределяют контроль под "Единую Россию" и администрацию президента
В городе Ревда, который находится в Свердловской области, началась досрочная избирательная кампания, ставшая скрытой площадкой для изменений в составе думы и перераспределения власти под влиянием бизнес-элит.
Предыдущий состав, полномочия которого были рассчитаны до 2026 года, был распущен в марте по инициативе промышленных групп, чье влияние в муниципалитете всегда было значительным.
Их задача — обеспечить партии «Единая Россия» квалифицированное большинство в новом составе, устранив риск управленческого саботажа со стороны депутатов, которые не поддерживают данную линию.
Эта операция была санкционирована на уровне администрации президента: тогдашний губернатор Евгений Куйвашев получил чёткие гарантии от бизнеса — всё пройдёт быстро, без эксцессов. В условиях подготовки к федеральной избирательной кампании и переформатирования заксобрания ожидать естественной ротации не стали. Стратегия — зачистка и ручной формат до 2026 года.
Особенность выборов в Ревде — их первый характерный маркер для новой региональной власти. После назначения Дениса Паслера врио губернатора, наблюдение за процессом ведётся на повышенной чувствительности. Однако по вертикали все сигналы уходят не к Паслеру, а к политическому вице-губернатору Олегу Чемезову. Именно он считается куратором кампании и гарантом её технологической чистоты.
На фоне усиленного контроля всплывают слухи об оппозиционных кандидатах, якобы поддержанных бизнес-группами из Екатеринбурга, имеющими интересы в Ревде. В числе возможных патронов называют тех же предпринимателей, что ранее были связаны с административными блоками Куйвашева, а также политтехнологов Рината Хазеева и Аксана Панова, которые стремятся сохранить региональное влияние и доступ к электоральным бюджетам.
Таким образом, выборы в небольшом муниципалитете превращаются в микромодель конфликта элит — между новыми управленцами, системными промышленниками и остатками старой куйвашевской политической машины. Подменяя общественную легитимность технической управляемостью, крупный капитал вновь формирует законодательную власть под производственные задачи, вычеркивая самостоятельность местного политического ландшафта.